Людовик XV и его эпоха - Страница 96

Менее чем в месяц это было уже третье предзнаменование, и, как видите, не менее страшное!

Это последнее событие произвело сильное впечатление на дофина.

Он только что получил две тысячи экю, которые король дарил ему всякий месяц; он послал их Сартину, управляющему государственным контролем, со следующим письмом:

«Я узнал о несчастии, случившемся чрез меня; оно меня поразило. Мне принесли деньги, которые король назначает мне каждый месяц на мои мелочные расходы; я могу располагать только этой суммой; посылаю ее вам; окажите пособие наиболее пострадавшим.

Многоуважающий вас

Людовик-Август.

Версаль, 1 июня 1770 года».

Дофина, как и надобно было этого ожидать, произвела большой эффект своим появлением при французском дворе. Вот портрет ее, представленный одной из издававшихся в то время официальных газет:

«Ее высочество дофина имеет рост довольно большой по своим летам; она тонка, худощава, как все вообще девицы, не вполне еще сформировавшиеся; она очень хорошо сложена, очень пропорциональна во всех своих частях. У нее прекрасные белокурые волосы; полагают, что впоследствии эти волосы сделаются светло-каштановыми; брови у нее тонки и чрезвычайно правильно обрисованы; глаза у нее голубые, но не безжизненные: они блестят с живостью, полной ума; нос у нее орлиный, несколько тонкий к концу; рот чрезвычайно мал, хотя губы у нее толсты, в особенности нижняя, которая и известна под названием австрийской. Белизна тела ее высочества дофины ослепительна; она имеет в лице краску, которая могла бы уволить ее от необходимости румяниться. Осанка ее есть осанка истинно царская; но в ней высокость сана умеряется кротостью взгляда, и, смотря на эту принцессу, трудно отказать себе в уважении и истинной преданности к ней».

Этой красоты было достаточно, чтобы успокоить Людовика XV. Он совершенно был уверен в возмужалости своего внука дофина, герцога Беррийского, который никогда не обнаруживал ни малейшего желания сблизиться с какой-либо женщиной. Поэтому накануне его свадьбы король позвал к себе герцога Вогюйона, наставника дофина, и спросил у него, так ли воспитание принца Людовика-Августа было полно, как должно быть воспитание человека, который на другой день должен вступить в брак? Ла Вогюйон, который вовсе и не думал, что обязанности его звания могут простираться так далеко, посмотрел на короля с удивлением, что-то пробормотал и наконец сознался, что он ни слова не говорил дофину о тех вещах, которые король желает, чтобы дофин знал. Тогда Людовик XV, видя, что, во всяком случае, ла Вогюйон был бы плохим наставником в уроках, касающихся супружества, изобрел остроумное средство говорить глазам новичка в этом деле. Он приказал обложить стены коридора, который вел из его комнаты к дофине, гравюрами Нового Аретино, изданными аббатом Дюлораном в 1763 году, которые ничего не оставляли желать в самых тайных местах науки, которой герцог Вогюйон (или, как его называли, просто ла Вогюйон) признавал сам себя плохим профессором, и приказал камердинеру дофина посоветовать своему барину, в то время, когда он будет провожать его со свечой, разглядеть с вниманием при свете этой же свечи гравюры, наклеенные на стенах.

Дело было сделано так, как было приказано; но, несмотря на то, на другой день пронесся слух, который заставил Людовика XV сказать:

– Право, если бы моя невестка не была такая честная женщина, то я бы сказал, что дофин не внук мне!

Нам остается упомянуть здесь о важном споре, поднявшемся при дворе по случаю данного в нем бала. В тот же вечер на свадебном бале принцы Лотарингского дома и родственники их не по прямой линии, как, например, принц Ламбсек, заняли в танцах места непосредственно после принцев крови и выше пэров Франции. Король, в доказательство своего благорасположения к Марии-Терезии, которая просила этой чести для принцев и принцесс, своих союзников, согласился на это нарушение права пэрства. Вследствие этого со стороны герцогов и пэров объявлен был на это протест под председательством графа Броглио, епископа и графа Нойонского, на который ответом было следующее письмо короля:

«Посланник императора и императрицы-королевы на аудиенции, которую он имел у меня, просил меня от имени своего государя, – а я обязан верить всему, что он говорит, – соблаговодить оказать некоторое отличие принцессе Лотарингской при настоящем случае бракосочетания внука моего с эрцгерцогиней Марией-Антуанеттой Австрийской.

Так как танцы на бале составляют единственную вещь, которая не может повлечь за собой дурных последствий, потому что выбор танцующих зависит только от моей воли, без различия мест или чинов, званий или достоинств, исключая принцев и принцесс моей крови, которые ни в коем случае не могут быть сравниваемы и поставляемы наряду с каким-нибудь иным французом; и так как, сверх того, я не хочу вводить у себя при дворе ничего нового, то надеюсь, что вельможи и дворянство моего королевства, по верности, покорности, привязанности и даже дружбе, которые они всегда оказывали мне и моим предшественникам, никогда не сделают ничего такого, что могло быть мне неприятно, а особливо в этом случае, когда я хочу показать императрице Австрийской мою признательность за сделанный ею мне презент, который, как надеюсь, будет отрадой остальных дней моей жизни.

Людовик».

Несмотря на это приглашение, которое очень было похоже на просьбу, большая часть герцогов и пэров не явились, однако, на бал.

Глава 9.
Мария-Антуанетта – соперница графини дю Барри. – Езда на ослах, – Характер дофины. – Парикмахер Леонар. – Фантастические прически. – О модных женщинах, – Бракосочетание его высочества герцога Орлеанского с госпожой де Монтессон. – Герцог д'Егильон, – Он разбивает англичан при Сон-Касте. – Г. де ла Шалоте. – Интриги. – Влияние графини дю Барри. – Королевский совет, – Г. де Мопеу-сын. – Прозвище, которое дает ему маршал Бриссак.